Ё. Средний род.Потерянноё колено
Вселенноё еще дремало, ворочаясь, А ё уже спешило дело совершить. Менё терзало сублимированноё, Неизлитоё жаждо творчества
Ё очень долго мыслё собирало, Чтоб воплотить его уверенно в шедевро. Алкал ё нового ощущениё - С безвестностьё растаццо и в пантеоно оказатсо перво.
Стать знаменитостьё, купить себе штано малиновоё На ярмарко тщеславиё, да подешевше. И с высото глядеть, ехидно хмыкая, На человеко, в грязо копошевше
А мыслё было - всё из того же самого грязо Лепить, ваять скульптуро вечного големо стоножного. Сто ног оно иметь должно, чтобы сказали - это красиво И ё могло купатсо в роскошо и щастьё после
Ё знало, как начать успешно дело, Благо, грязо - широко распространено. Однако кроме грязо мнё нужно было много Другого материало для успехо
Смоло, соломо, уголё, железо, сто двадцать шесть перчатко, Красивоё музло, бухло и главноё - спальнё… И все это ё смогло найти случайно абсолютно! С богатоё спонсоро менё свело судьбо.
Любило спонсоро искусство. Безвозмездно. И радо было оказатсо рядом. Помочь творцо Спасибо в поясо ё кланялсо ему. Откланялсо и началось работо. Грязо месиццо стало.
Руко в смоло кипящее ё опускало (Нет, мнё было не больно, ведь руко - в перчатко), Соломоё големо голово ё украшало, углёмо рисовало глазо Старалсо каждое ного для големо ваять ё уникально
Огнё горело днё и ночьё, краснело от трудо моё лицо, Ваялсо големо, летело грязо в стороно, И радостно сознаньё трепетало, Что есть в существованиё моё смысло крупицо.
И вот, прошло 4 месяцо. Ё весь в волнениё на выставко стоё, И спонсоро стоит, и тож оно волнуетсо. Ведь деньго-то, Чего не говорило бы, а жалко просто так отдать. Ведь хочетсо же в пантеоно. Неважно даже, если и менё пониже.
Людно на выставко. Шумно и душно. Но, чу! Вдруг знако сделано «молчать!». И галереё замерло. Всё стали в круг, застыло даже кровьё в моё вено. И ё смотрю на центро, где под покрывалом спрятано моё шедевро - Стоножноё големо, что проживет ни одно тысячелетиё. Наверно
И вот, срываетсо накидко и всё зрят чудо. Чудо? Чудо! И критико наперебой кричат: «Ах! Оно создало это! Оно сумело!» И моё эго сразу стало больше. Ё поняло, что стало гениё при жизнё. Мнё хорошо. Ё - Микеланджело - Миро - Пикассо. Отныне это так.
Забыло ё про всё, расслабилсо. Лишь принимаё поздравленьё и улыбко дево. Наперебой ко мнё бегут брать интервьё, дерутсо и толкаютсо за право, Быть первому, кто гениё узнать поближе сможет (А мнё смешно. Ведь гениё далёко от простого людо. Неузнаваемо).
Ё нехотя, небрежно отвечаё, смотрё на спонсоро, довольного как слоно. Купатсо в славо, ё скажу, приятно. Теперь ё позволять себё всё может. Всё.
И тут мнё в ухо не попадает слово. Точнее, фразо. Тихое сначало, потом все громче, громче и, наконец, крещендо.
«Стоножное големо - не шедевро! Это поделко пьяного матросо! Ё сощитало! Не хвататет! Нету здесь сто ног! У големо отсутствует колено!»
И всё бегом торопятсо считать, и верно, ног девяносто девять. Плюютсо критико, скрипит зубами спонсоро, и дево отвернулсо от менё.
Минуто после - в залё ё одно. Всё вышло: люди, дево, славо. Болит синяко у менё под глазом правым. На памятьё от спонсоро.
Мнё было хорошо - а стало одиноко. Ой-ёёёёёёёёёёёёёёёёё!
Не слышит никто…
|
|