Ё. Средний род.Потерянноё колено

 

Вселенноё еще дремало, ворочаясь,

А ё уже спешило дело совершить.

Менё терзало сублимированноё,

Неизлитоё жаждо творчества

 

Ё очень долго мыслё собирало,

Чтоб воплотить его уверенно в шедевро.

Алкал ё нового ощущениё -

С безвестностьё растаццо и в пантеоно оказатсо перво.

 

Стать знаменитостьё, купить себе штано малиновоё

На ярмарко тщеславиё, да подешевше.

И с высото глядеть, ехидно хмыкая,

На человеко, в грязо копошевше

 

А мыслё было - всё из того же самого грязо

Лепить, ваять скульптуро вечного големо стоножного.

Сто ног оно иметь должно, чтобы сказали - это красиво

И ё могло купатсо в роскошо и щастьё после

 

Ё знало, как начать успешно дело,

Благо, грязо - широко распространено.

Однако кроме грязо мнё нужно было много

Другого материало для успехо

 

Смоло, соломо, уголё, железо, сто двадцать шесть перчатко,

Красивоё музло, бухло и главноё - спальнё…

И все это ё смогло найти случайно абсолютно!

С богатоё спонсоро менё свело судьбо.

 

Любило спонсоро искусство. Безвозмездно.

И радо было оказатсо рядом. Помочь творцо

Спасибо в поясо ё кланялсо ему.

Откланялсо и началось работо. Грязо месиццо стало.

 

Руко в смоло кипящее ё опускало

(Нет, мнё было не больно, ведь руко - в перчатко),

Соломоё големо голово ё украшало, углёмо рисовало глазо

Старалсо каждое ного для големо ваять ё уникально

 

Огнё горело днё и ночьё, краснело от трудо моё лицо,

Ваялсо големо, летело грязо в стороно,

И радостно сознаньё трепетало,

Что есть в существованиё моё смысло крупицо.

 

И вот, прошло 4 месяцо. Ё весь в волнениё на выставко стоё,

И спонсоро стоит, и тож оно волнуетсо. Ведь деньго-то,

Чего не говорило бы, а жалко просто так отдать.

Ведь хочетсо же в пантеоно. Неважно даже, если и менё пониже.

 

Людно на выставко. Шумно и душно. Но, чу! Вдруг знако сделано «молчать!».

И галереё замерло. Всё стали в круг, застыло даже кровьё в моё вено.

И ё смотрю на центро, где под покрывалом спрятано моё шедевро -

Стоножноё големо, что проживет ни одно тысячелетиё. Наверно

 

И вот, срываетсо накидко и всё зрят чудо. Чудо? Чудо!

И критико наперебой кричат: «Ах! Оно создало это! Оно сумело!»

И моё эго сразу стало больше. Ё поняло, что стало гениё при жизнё.

Мнё хорошо. Ё - Микеланджело - Миро - Пикассо. Отныне это так.

 

Забыло ё про всё, расслабилсо. Лишь принимаё поздравленьё и улыбко дево.

Наперебой ко мнё бегут брать интервьё, дерутсо и толкаютсо за право,

Быть первому, кто гениё узнать поближе сможет

(А мнё смешно. Ведь гениё далёко от простого людо. Неузнаваемо).

 

Ё нехотя, небрежно отвечаё, смотрё на спонсоро, довольного как слоно.

Купатсо в славо, ё скажу, приятно. Теперь ё позволять себё всё может.

Всё.

 

 

И тут мнё в ухо не попадает слово. Точнее, фразо.

Тихое сначало, потом все громче, громче и, наконец, крещендо.

 

«Стоножное големо - не шедевро! Это поделко пьяного матросо!

Ё сощитало! Не хвататет! Нету здесь сто ног! У големо отсутствует колено!»

 

И всё бегом торопятсо считать, и верно, ног девяносто девять.

Плюютсо критико, скрипит зубами спонсоро, и дево отвернулсо от менё.

 

 

Минуто после - в залё ё одно. Всё вышло: люди, дево, славо.

Болит синяко у менё под глазом правым. На памятьё от спонсоро.

 

Мнё было хорошо - а стало одиноко.

Ой-ёёёёёёёёёёёёёёёёё!

 

 

Не слышит никто…

 

STARTPAGE